Высказывания о святом благоверном князе Александре Невском

Архиепископ Аверкий (Таушев):

Святой благоверный великий князь Александр Невский - подлинное воплощение русской православно-христианской государственности. Это - светлый образ возвышенной, благородной, детски-чистой души народного вождя-правителя, мужественно-обнажающего свой меч в защиту поругаемой веры. Это - безстрашный исповедник истинной веры Христовой, самоотверженный и доблестный защитник Православной Церкви от грубого насилия иноплеменников иноверцев.

«Не в силе Бог, а в правде» - так твердо веровал святый князь, а потому защищая только правду, всегда побеждал, даже тогда, когда по человеческим соображениям, нельзя было надеяться на победу. Призванный управлять народом по воле Божией, он во всей своей государственной деятельности руководился только правдой Божией, а потому Бог был с ним. Он не обнажал меча, не проливал крови зря, подобно многим диким своим современникам - иноверным правителям. Поэтому Бог был с ним и тогда, когда он одержал славную победу при реке Неве над шведами, желавшими поработить русский народ римскому папскому престолу (в 1240 г.), и тогда, когда он отбил нашествие немецких ливонских рыцарей на льду Чудского озера (в 1242 г.), и тогда, когда уничтожил грабительские рати диких литовцев (в 1245 г.).

…«Не в силе Бог, а в правде» - вот великий завет, который оставил нам наш дивный печальник св. благоверный великий князь Александр Невский, и до тех пор, пока верен был русский народ этому великому завету, ширилась и росла Русь могучая православная, процветал и благоденствовал народ русский. Попрана была Правда Божия, и величайшие бедствия обрушились на головы несчастных заблудившихся русских людей, потоки крови и слез потекли по Русской Земле.

Правда Божия, а не преступное безразличие, индифферентность, безпринципность и искание только своей личной корысти, своих собственных узко-эгоистических, карьерных и материалистических интересов, - вот что должно быть положено в основу строительства не только нашей личной и семейной, но и общественной и государственной жизни будущей России, если только суждено ей Богом воскреснуть. Только тогда вновь станет она Святою Русью, а без этого никакая будущая Россия не будет настоящей Россией, в которой отрадно, легко и радостно будет жить настоящему русскому человеку.

Историк Артемий Ермаков:

… важно сходство отчаянности положения, в котором находился князь Александр, располагая минимальными ресурсами при фактическом отсутствии выбора. Собственно говоря, никакого выбора перспективы у политиков тех времен не было. Как и сегодня, большая часть из них плыла в фарватере событий. Александр тоже плыл. Возможности его влияния на ход истории изначально были минимальны. Негде было взять людей или денег для того, чтобы сдвинуть что-то в свою пользу.

Многие, оказавшись в таком положении, опускают руки. Ситуация диктует: если не можешь быть самостоятельным, делай ставку на более сильного. Казалось бы, ты можешь только одно – выбрать, чьим слугой стать. Вот и вся свобода. Современник Александра князь Даниил Галицкий так и сделал. Он присоединился к католическому Западу. В тактическом плане он даже выиграл и несколько раз бил татар в поле, о чем Александр даже не мечтал. Но вскоре после его смерти его княжество превратилось в третьестепенную провинцию и перестало играть какую-либо политическую роль. Оно просто влилось в западную цивилизацию и растворилось в ней. Там даже храмов и замков древнерусских не осталось, хотя их можно было сохранить из чисто прагматических соображений. Причем большую часть зданий снесли не какие-то завоеватели-крестоносцы. Люди сами разрушили и переделали святыни своих предков, чтобы казаться похожими на новых хозяев. В итоге галицкая элита отказалась и от веры, и от языка. Область бывшего княжества была поделена между Польшей и Венгрией. А когда эти страны были в свою очередь завоеваны, стала далекой австрийской глухоманью.

– Некоторые сейчас сожалеют, что Александр тогда не пошел на переговоры с Европой.

– Европа вначале не так уж интересовалась мнением новгородцев и псковичей по поводу их будущего. Хотите оставаться в своих городах – принимайте католичество и учите латынь. Прочие русские должны были разделить участь на века загнанных в леса латышей, эстонцев и финнов. И кстати, не факт, вышли бы эти народы из леса, если бы не вошли позднее в состав России. От пруссов вон осталось лишь слово «Пруссия». Лейпциг когда-то назывался Липецком, Бранденбург – Бранибором. Где сейчас потомки их основателей?

Вот какого масштаба проблемы решались на Неве и на Чудском озере. А нам сейчас пеняют на маленький масштаб этих столкновений. Мол, нашли, чем хвалиться: Грюнвальдская битва 1410 года, битва при Раковоре 1268 года или даже сражение под Шауляем в 1236 году между рыцарями ордена и литовскими князьями имеют куда более грандиозный масштаб!

Но важен не столько масштаб, сколько результаты. Да, Александр разгромил не главные силы западной экспансии, а «всего лишь» разведку боем, но разгромил ее так, что Швеция и орден потом веками предпочитали договариваться с Новгородом и Псковом, а не раз за разом испытывать судьбу, как это было в случае с Литвой и Польшей.

– Выходит, что Александр Невский – фигура социального ожидания? Такой выбор означает, что люди чувствуют себя примерно в том же положении, в котором Россия была при Александре?

– Совершенно верно. Глубокий кризис, отсутствие возможностей быстро изменить ситуацию – именно так ощущается сегодня обстановка в России. Кстати, история предлагает нам и другой вариант поведения. Его олицетворяет «герой сопротивления» – брат Невского Андрей. Он не стал выжидать, собрал все маленькие наличные ресурсы и бросил в бой с завоевателями. Потерпев неизбежное поражение, бежал на Запад. Были и люди, которые татарам поклонились, даже, может, и в их веру перешли. Но их имен летописи почти не сохранили: этот вариант поведения осуждался больше всех остальных.

Почему один поступил так, а другой иначе? Тут мы видим качества, которые еще недавно считались основными для русского народа: терпение, умение ждать, упорство в достижении поставленной цели, которой в принципе нельзя достигнуть завтра. Но при этом ее надо продолжать добиваться урывками, тайком. Все эти качества у народа отсутствовали на тот момент – они только начинали формироваться. Собственно, татарское иго привело к формированию национального характера. Нам кажется, что умение использовать силу врага против него самого – это базовый принцип восточных единоборств, а это базовый принцип политики Александра Невского. Принцип поведения русского народа, который помог ему выжить. Причем в нем нет прямого обмана. Обман был бы очень быстро разоблачен и ликвидирован. Просто нужно умело уклоняться и ждать. А еще речь идет о бытовом проявлении такой христианской добродетели, как смирение.

– Ну, сейчас это тоже не очень популярно, более того – непонятно.

– Но при этом есть ожидание лидера, который научит смирению в современных условиях и покажет его на личном примере. Легко призывать свой народ к смирению перед самим собой: «Вы смиритесь, потерпите, а я за ваш счет буду своего добиваться». Трудно смиряться самому. Князь Александр это умел. Смирение в данном случае – это принятие своего креста или своей судьбы и умение выбрать жизнь, когда так легко сорваться в небытие: в одну сторону или в другую.

– Как ни парадоксально, но Александр Невский оказался связан и с Сибирью.

– Именно через свое смирение. Это один из первых людей, кто евразийское измерение будущей России ощутил лично. Он не послал кого-то, а поехал сам.

– Стоит добавить, что поехал он не добровольно.

– Да, причем именно здесь, в плену, нам открывается в Александре качество великого политика. Даже те ситуации, в которые он попадает не по своей воле, он превращает в составной элемент своей стратегии. По сути, плен для него превратился в глубокую разведку. Причем он поехал не один, а с братом Андреем. Но брат ощущал это состояние именно как плен и унижение и ничего, кроме унижения, не увидел. Александру же поездка показала, с одной стороны, объективную невозможность вооруженного сопротивления татаро-монгольской военно-государственной машине. В то же время в этом путешествии была выработана долгосрочная союзническая политика. Будучи бесправным, Александр сумел вызвать к себе такое уважение врагов, что они начали рассматривать его как младшего

партнера. На тот момент это был минимальный шажок к независимости. Вроде бы очень низко, но уже чуть выше пола. Именно с этой ступеньки его преемники, московские князья, поведут свою партнерскую политику с Ордой, которая шаг за шагом не только опрокинет Орду, но и даст им возможность претендовать на ее политическое наследство.

Не знаю, можем ли мы назвать Александра политическим аналитиком такой высокой пробы? Можно сказать, что он был водим Святым Духом или имел потрясающую интуицию, если так кому-то ближе. Однако он почувствовал перспективы развития России в ту сторону, куда он отправился. Это вообще фантастический момент, но траектория его путешествия стала лет через 600–700 южной границей владений Российской империи. Вектор его движения совпал с вектором развития России как государства и даже с движением русских как народа, которые двигались сюда еще до государственных указов. Принятие князем своей судьбы открыло его потомкам дорогу в этом направлении.

Смирение как победа – вот чему нас учит Александр Невский. Человек вроде бы не видит своей победы. Он получает только поношение от близких, которые разделяют его унижение, не понимая смысла и видя один только срам. Далекие потомки, наоборот, почти не в силах оценить, чем заработано их великое наследие. В данном случае столь длительное народное почитание благоверного князя Александра обусловлено чутьем и верой народа в то, что не сама собой пережила Россия татарское иго и расширилась на восток, не сама собой присоединилась Сибирь. У всего есть первопричина и перводвигатель, свои герои и свои святые.

Георгий Владимирович Вернадский

Александр наоборот имел данные историко-географические из рук вон плохие. Северо-западный угол европейской России не открывал перед ним широких международных перспектив. Но если Александр мало мог приобрести, он мог очень много - если не все - потерять. Он мог потерять не только "окна в Европу" - Новгород и Псков: речь шла о самом существовании Руси, ее культуры и самобытности, о срединном очаге этой культуры. Предстояло поддержать живую энергию русской культуры - Православие - и обеспечить сохранность основного уже в то время источника этой энергии - родины русской народности. Если бы латинский Запад разгромил Новгород, Псков, Тверь - могло бы оказаться, что остаток северо-восточной Руси был бы уже слишком слаб для самостоятельной жизни, мог бы вовсе раствориться в татарской стихии, а не ее претворить в себя (как это произошло затем в действительности). Историческая задача, стоявшая перед Александром была двояка: защитить границы Руси от нападений латинского Запада и укрепить национальное самосознание внутри границ. Для решения той и другой задачи нужно было отчетливо сознавать и глубоко чувствовать - инстинктом, нутром, так сказать - исторический смысл своеобразия русской культуры - Православие. Спасение Православной веры и было основным камнем политической системы Александра. Православие для него не на словах, а на деле было - "столп и утверждение истины". Раз основа была неколебимая и прочная - Александр уже не боялся искать любых исторических союзников, чтобы эту основу утвердить. Глубоким и гениальным наследственным историческим чутьем Александр понял, что в его историческую эпоху основная опасность для Православия и своеобразия русской культуры грозит с Запада, а не с Востока, от латинства, а не от монгольства. Монгольство несло рабство телу, но не душе. Латинство грозило исказить самое душу. Латинство было воинствующей религиозною системою, стремившеюся подчинить себе и по своему образцу переделать Православную веру русского народа. Монгольство не было вовсе религиозною системою, а лишь культурно-политическою. Оно несло с собою законы гражданско-политические (Чингисова яса), а не религиозно-церковные. Мы привыкли ставить знак равенства между понятиями татарин и мусульманин, но первоначальная монгольская волна отнюдь не была мусульманскою. Лишь через сорок лет после битвы на Калке хан Золотой Орды Берке принял мусульманство (ок. 1260). Но сам Берке был лишь местною властью, областною, а не имперскою. Он подчинялся Великим

Ханам Монгольским (своим двоюродным братьям): Менке, а после смерти этого последнего - знаменитому Кубилаю, мудрость и терпимость которого так прославляет Марко Поло. Основным принципом Великой Монгольской Державы была именно широкая веротерпимость, или даже более - покровительство всем религиям. Первые монгольские армии, которые создали своими походами мировую монгольскую империю, состояли преимущественно из буддистов и христиан (несториан). Как раз во времена князей Даниила и Александра монгольские армии нанесли страшный удар мусульманству (взятие Багдада, 1258 г.) Именно отсюда проистекало то принципиально сочувственное отношение ко всякой религиозно-церковной организации, которое составляет такую характерную черту монгольской политики и которое удержалось потом в значительной степени даже в мусульманской Золотой Орде. В частности, и Православная церковь в России сохранила полную свободу своей деятельности и получала полную поддержку от ханской власти, что и было утверждено особыми ярлыками (жалованными грамотами) ханов. С этой стороны Александру Невскому не только не нужно было опасаться монголов, но он мог рассчитывать даже на их помощь. Поэтому и подчинение Александра монголам не было чисто механическим, только вынужденным.

Митрополит Кирилл об Александре Невском — имени России

5 октября 2008 года в телепередаче, посвященной Александру Невскому, митрополит Кирилл выступил с пламенной 10-минутной речью, в которой попытался раскрыть этот образ так, чтобы он стал доступен широкой зрительской аудитории. Митрополит начал с вопросов: почему благоверный князь из далекого прошлого, из XIII века может стать именем России?Что мы знаем о нем? Отвечая на эти вопросы, митрополит сравнивает Александра Невского с другими двенадцатью претендентами: «Нужно очень хорошо знать историю и нужно чувствовать историю, чтобы понять современность этого человека… Я внимательно посмотрел на имена всех. Каждый из кандидатов – – представитель своего цеха: политик, ученый, писатель, поэт, экономист… Александр Невский не был представителем цеха, потому что он одновременно был величайшим стратегом… человеком, почувствовавшим не политические, а цивилизационные опасности для России. Он боролся не с конкретными врагами, не с Востоком или с Западом. Он боролся за национальную идентичность, за национальное самопонимание. Без него бы не было России, не было русских, не было нашего цивилизационного кода«.

По словам митрополита Кирилла, Александр Невский был политиком, защищал Россию «очень тонкой и мужественной дипломатией». Он понимал, что невозможно было в тот момент победить Орду, которая «дважды проутюжила Россию», захватила Словакию, Хорватию, Венгрию, вышла на Адриатическое море, вторглась в Китай. «А почему он не подымает борьбу с Ордой? – спрашивает митрополит. – Да, Орда захватила Русь. Но татаро-монголам не нужна была наша душа и не нужны были наши мозги. Татаро-монголам нужны были наши карманы, и они выворачивали эти карманы, но не посягали на нашу национальную идентичность. Они не были способны преодолеть наш цивилизационный код. А вот когда возникла опасность с Запада, когда закованные в броню тевтонские рыцари пошли на Русь – никакого компромисса. Когда папа римский пишет письмо Александру, пытаясь взять его на свою сторону… Александр отвечает «нет». Он видит цивилизационную опасность, он встречает этих закованных в броню рыцарей на Чудском озере и разбивает их, так же как он чудом Божьим разбивает с маленькой дружиной шведских воинов, которые вошли в Неву».

Александр Невский, по словам митрополита, отдает «надстроечные ценности», позволяя монголам собирать дань с России: «Он понимает, что это не страшно. Могучая Россия вернет себе все эти деньги. Надо сохранить душу, национальное самосознание, национальную волю, и нужно дать возможность того, что наш замечательный историософ Лев Николаевич Гумилев называл «этногенезом». Все разрушено, надо же силы скопить. А если бы не

скопили силы, если бы не замирили Орду, если бы не остановили ливонское нашествие, где была бы Россия? Ее бы не было».

Как утверждает митрополит Кирилл вслед за Гумилевым, Александр Невский был создателем того многонационального и многоконфессионального «русского мира», который существует по сей день. Именно он «оторвал Золотую Орду от Великой Степи»*. Своим хитроумным политическим ходом он «склонил Батыя не платить дань монголам. И Великая Степь, этот центр агрессии против всего мира, оказалась изолирована от Руси Золотой Ордой, которая стала втягиваться в ареал русской цивилизации. Это первые прививки нашего союза с татарским народом, с монгольскими племенами. Это первые прививки нашей многонациональности и многорелигиозности. С этого все началось. Он положил основу такому миробытию нашего народа, которое определило дальнейшее развитие Руси как России, как великого государства».

Александр Невский, по словам митрополита Кирилла, это собирательный образ: это правитель, мыслитель, философ, стратег, воин, герой. Личная смелость сочетается в нем с глубокой религиозностью: «В критический момент, когда должна быть показана мощь и сила командующего, он вступает в единоборство и копьем ударяет в лицо Биргера… А с чего все началось? Помолился в Святой Софии в Новгороде. Кошмар, полчища, во много раз превышающие. Какое сопротивление? Выходит и обращается к своим людям. С какими словами? Не в силе Бог, а в правде… Вы представляете, какие слова? Какая сила!»

Митрополит Кирилл называет Александра Невского «былинным героем»: «Ему было 20 лет, когда он шведов разгромил, 22 года, когда он ливонцев потопил на Чудском озере… Молодой, красивый парень!.. Смелый… сильный«. Даже его внешний облик является «лицом России». Но самое главное – это то, что, будучи политиком, стратегом, полководцем, Александр Невский стал святым. «Боже ты мой! – восклицает митрополит Кирилл. – Если бы в России были святыми правители после Александра Невского, какой была бы наша история! Это собирательный образ настолько, насколько вообще может быть собирательный образ… Это наша надежда, потому что и сегодня мы нуждаемся в том, что творил Александр Невский… Отдадим свои не только голоса, но и сердца святому благоверному великому князю Александру Невскому – спасителю и устроителю России!»

Внешний облик св.Александра Невского

В «Сводном иконописном подлиннике» иконографический облик князя описывается следующим образом: «…брада аки Козмина, в схиме, кудерцы видеть маленько из-под схимы, риза преподобническая, испод дымчат, в руке свиток сжат, сам телом плечист». Последняя черта часто присуща допетровским иконным изображениям – Александр представлен здесь сильным, плечистым монахом, как это и могло быть у бывшего князя-полководца: «Взор его паче инех человек и глас его акы труба в народе, лице же его акы лице Иосифа… Сила же бе его часть от силы Самсона».

…великий магистр ливонского Ордена меченосцев, хотя и враждебных Новгороду, Андрей Вельвен, или Андрияш, как зовут его летописцы. Воитель немецкий хотел лично изведать доблести князя русского, которые впоследствии много раз испытал его орден на поле ратном; увидел его и изумился и, возвратившись в свои пределы, засвидетельствовал истину молвы народной. "Многие страны прошел я, - говорил магистр, - видел царей их и князей, но нигде не обрел подобного Александру мужеством и красотою, ни в царях царя, ни в князях князя".

Не одним умом и мудрым управлением привлекал к себе умы и сердца новгородцев благоверный князь Александр. Привлекали их к святому князю и его редкие душевные качества, а также, наряду с духовною красотою, необычайная красота телесная, которая поражала всех, кто хоть раз видел благоверного князя. О том неотразимом впечатлении, которое производил благоверный князь Александр своею внешностью, в древнем его житии сохранилось следующее известие. В Новгород прибыл один из немецких рыцарей, по имени Андриаш. Пораженный дивною красотою благоверного князя Александра, он, по

возвращении на родину, в следующих словах передавал своим соотечественникам свои впечатления: "Я прошел многие страны, видел много людей, но ни среди царей, ни среди князей я не встретил ни одного, который мог бы сравняться с князем Александром". Такое же впечатление произвел величественный образ благоверного князя Александра и на страшного завоевателя Руси - Батыя. Что же касается русских людей, современников святого Александра, то они, описывая внешний вид своего князя, подобно немецкому рыцарю, не могли подыскать сравнений из современной жизни. По красоте они сравнивали благоверного князя с патриархом Иосифом, которого фараон поставил начальником над всею Египетскою страною, по силе - с ветхозаветным судиею Самсоном, по уму - с царем Соломоном, по мужеству и военным доблестям - с древним римским императором Веспасианом. Когда благоверный князь говорил с народом или отдавал приказания своим воинам, то, замечает современник - описатель жития князя, его голос звучал как труба. Но еще больше привлекал к себе благоверный князь своею духовною красотою, которая современникам его казалась такою же необычайною, как и красота телесная. "Он был милостив паче меры", - заметил летописец.

Сей князь Александр родился от отца милосердного и человеколюбивого, и более всего - кроткого, князя великого Ярослава и от матери Феодосии. Как сказал Исайя-пророк: Так говорит господь: "Князей я ставлю, священны ибо они, и я их веду". И воистину - не без божьего повеления было княжение его.

И красив он был, как никто другой, и голос его - как труба в народе, лицо его - как лицо Иосифа, которого египетский царь поставил вторым царем в Египте, сила же его была частью от силы Самсона, и дал ему бог премудрость Соломона, храбрость же его - как у царя римского Веспасиана… Так же и князь Александр - побеждал, но был непобедим.

Потому-то один из именитых мужей Западной страны, из тех, что называют себя слугами божьими, пришел, желая видеть зрелость силы его, как в древности приходила к Соломону царица Савская, желая послушать мудрых речей его. Так и этот, по имени Андреаш, повидав князя Александра, вернулся к своим и сказал: "Прошел я страны, народы и не видел такого ни царя среди царей, ни князя среди князей".