В 2018 году проект Сибирского центра колокольного искусства Новосибирской митрополии «Вернем колоколу голос» (отливка копий разбитых колоколов дореволюционного литья) стал одним из победителей конкурса Фонда президентских грантов. В ноябре этого года сотрудники центра завершают работу над проектом. Производственное помещение, где реализуется проект, находится в Нижней Ельцовке. Идея вернуть видавшим виды, испещренным глубокими трещинами-морщинами дореволюционным колоколам утраченные голоса посредством отливки их полных копий, возникла у сотрудников Сибирского центра колокольного звона не так давно.

Колокола плохо поддаются ремонту, объясняет Алексей. Если в колоколе образовалась трещина, то верхний ее край нужно просверлить, а потом, начиная от отверстия и спускаясь по юбке колокола вниз, выпилить с двух сторон трещины узкий фрагмент. И после этого колокол может сохранить звук. Кампанолог говорит, что в один из таких отремонтированных колоколов он звонил в Феодоровском соборе в Петербурге – у того колокола был прекрасный бархатный голос. Но это ненадежный способ ремонта – трещина может уйти выше по телу колокола, и тогда уже его не спасти. Ремонтировать колокола с помощью электросварки еще сложнее – во-первых, колокол необходимо нагреть примерно до 600 градусов. А во-вторых, сварка бронзы – отдельный сложнореализуемый процесс, красноречивое подтверждение чему – обилие неудачно сваренных колоколов, собранных в Музее колокольного звона.  

Вторым звоночком стала история копии Угличского колокола – того самого, который в 1591 году набатом известил народ об убиении святого царевича Димитрия, вызвав народное волнение. За это, по велению Василия Шуйского, колокол наказали: его сбросили с колокольни, били плетьми, вырвали язык, отрубили ухо и сослали в Тобольск. Спустя триста лет колокол вернули обратно в Углич, а в Тобольске в 2017 году при стечении народа, епархиального и губернского начальства освятили его «копию». Тогда же народ и услышал, как мог звучать легендарный колокол. Мог звучать. Потому что, как говорит Алексей Владимирович, чтобы копия колокола зазвучала близко к оригиналу, нужно учесть множество факторов, главные из которых – форма и химический состав, а при отливке этой «копии» эти факторы совершенно не учитывались.

«Нам пришла мысль отлить копии нескольких дореволюционных, утративших свои прежние голоса, колоколов, чтобы узнать, как могли когда-то звучать оригиналы», – говорит Талашкин.

Подсчитали во что это выйдет. Дело оказалось дорогостоящим, нужно закупать специальное оборудование, арендовать соответствующее помещение. Начальник технического отдела Сибирского центра колокольного звона Виктор Андреевич Васильев сделал все необходимые расчеты, составил подробную «дорожную карту» проекта, так родилась заявка на участие в конкурсе Фонда президентских грантов. Проект заметили и определили финансирование.

Мы подходим к производственному корпусу, входим внутрь. Здесь нас встречает Виктор Андреевич Васильев. Он сходу начинает рассказывать о том, какое замечательное они приобрели оборудование и как оно работает: печь индукционного нагрева, в которой можно отливать 100-килограммовые колокола, станок с ЧПУ, 3D-сканер, портативный анализатор химического состава металла… Осмотрев один производственный участок (это скорее, лаборатория, поправил меня Васильев), мы заходим в другое помещение, где стоит станок с ЧПУ.

На стене висят фотографии колоколов дореволюционного литья, на которых хорошо просматриваются трещины, сколы, выбоины. Мне поясняют, что какие-то из этих колоколов еще имеют остаточный голос, какие-то вместо звона издают глухой…даже не звук, а стук.

«Здесь 22 колокола, отлитых в разных губерниях Российской империи, – объясняет Талашкин. – Сегодня большинство из них – музейные экспонаты и, по закону, к ним даже притрагиваться можно лишь после особого разрешения, не то что ремонтировать. Нам же очень хочется узнать звуковую атмосферу прошлого, голос каждого разбитого колокола».

Мне представляют колокола. Этот колокол, согласно надписи на нем, был отлит в 1777 году в Москве и привезен в Рафаиловский Троицкий мужской монастырь близ Тюмени. А этот был отлит в Польше, и по-видимому, в годы первой мировой войны эвакуирован вглубь России, а затем оказался у нас в Черепаново. Есть колокола шадринских купцов Шишкиных. Один отлили в Екатеринбурге в 1731 году… Интересно, что половина участвующих в проекте колоколов отлита на заводе тюменских купцов Гилевых, и по окончании проекта мы узнаем, как звучал целый колокольный подбор тюменского литья.   

Справа каждой фотографии в столбик указан состав металла – в каком колоколе сколько меди, олово, цинка – это три ключевых параметра, – затем свинца, железа, никеля… Кампанолог рассказывает: «Считается, что в классическом колоколе должно быть 80 процентов меди и 20 процентов олова. Благодаря портативному анализатору мы получили возможность проникнуть вглубь каждого колокола и выяснили, что химия сибирского колокола отличается от классической. Так, в среднем, колокол Гилевых содержит около 75% меди, 10% олова, 10% цинка и 5% примесей свинца, железа, сурьмы и никеля.

Объяснить такой состав можно следующим фактом. Купцы Гилевы отливали колокола для церквей, строящихся вдоль Сибирской железнодорожной дороги. Это была государственная программа. Колокола отливали из стреляных гильз, которые эшелонами шли в Сибирь. Впоследствии Гилевы получили от Государя Императора Высочайшую благодарность за отлив 9 тысяч пудов колоколов для сибирских церквей.

Неожиданно вижу напротив одной из фотографий интересный химический состав: меди – 81,83%, олова – 0,76%(!), цинка 14,68%… Олова в этом колоколе нет! Вопросительно смотрю на Талашкина: как такое вообще может быть?

«Мы сами были поражены! Значит, он не бронзовый (медь +олово = бронза), а латунный (медь+цинк = латунь). Даже возник вопрос: нужно ли повторять эту химию, ведь уже сейчас понятно, что голос латунного колокола будет уступать бронзе. А история его необычна и поразительна. Этот колокол привез из своей знаменитой Зашиверской экспедиции известный советский академик Алексей Павлович Окладников, во время которой ученый исследовал памятник русского деревянного зодчества XVII века Спасо-Зашиверскую церковь. Находился он на колокольне Зашиверской церкви или нет – пока выяснить это не удалось».

Рядом с другой фотографией тюменского колокола висит фото Столыпина. Что их связывает? А история такова: когда премьер-министр приехал в один переселенческий поселок (на территории нынешнего Казахстана) посмотреть, как там живут люди, к нему подошли местные жители и попросили: а) назвать поселок в его честь – Столыпиным, и такое разрешение было дано, и б) выделить 1000 рублей на строительство церкви и 500 рублей на строительство школы. Так что, вероятно, отлитый в Тюмени колокол был приобретен именно на эти средства.

Исследование колоколов показало, что многие из них отлиты недостаточно хорошо, у некоторых слабо пролит орнамент. Это нормальная для Сибири ситуация, говорит Алексей Владимирович. Видный исследователь сибирских церковных древностей, историк христианства в Сибири омский протоиерей Александр Сулоцкий (1812–1884 гг.), прямо утверждал, что из-за отсутствия технологий и опыта местных мастеров сибирское литьё за некоторым исключением очень низкого уровня. Но это наше литье, сибирское, родное, и колокола – наши, родные, отмечает кампанолог. Кстати, то же самое сегодня можно слышать и о сибирских иконах, что, мол, они слишком простые, неискусные, однако же сибирская икона оставила заметных след в истории русской иконописи. 

В данном же случае проблема даже не в этом. Трехмерное сканирование колоколов дореволюционного литья открыло множество производственных дефектов, например, асимметрию стенок колокола, что тоже влияет на голос колокола. Нужно ли ее повторять, нужно ли исправлять некачественный орнамент, насколько вообще необходимо добиваться высокой точности, воспроизводя даже какие-то изъяны? Тем более что выполнить все в точности технически невозможно. Потому что для этого нужно воспроизвести всю дореволюционную технологическую цепочку, используя кирпичные печи, глиняные формы, кружала, которыми накатывались формы. При такой технологии производство потребует значительного увеличения работников, отдельные помещения для накатки и сушки профилей, чем на данный момент мы не располагаем. Или же все-таки внести поправки? Ну, «родился» таким колокол вопреки желанию мастеров, почему бы сейчас не исправить аномалию рождения, как врачи исправляют аномалии рождения у людей? «Вообще, вот такое сравнение рождения колокола и человека вполне уместно, – считает Талашкин. – Очень длительный подготовительный этап перед литьём и краткое время отливки очень похоже на беременность и роды, вот и мы сейчас наш проект тоже пока вынашиваем». Одни только экспедиции сколько времени заняли! Чтобы исследовать оригиналы, специалистам пришлось съездить в Бийск, Барнаул, Новокузнецк, Красноярск, Тюмень, Иркутск, Колывань… В целом, они проехали 11 тысяч километров.

«Сейчас мы вступаем в финальный этап, завершение работ ожидается в конце ноября. У каждого оригинала будет два дубликата, один мы увезем к месту нахождения колокола-оригинала, чтобы местные жители знали, как он звучал, а другой оставим себе», – сообщает Алексей Владимирович.

А весной следующего года сотрудники Сибирского центра колокольного искусства собираются провести в Новосибирске во время традиционного Пасхального фестиваля звонарей концерт: зазвонить во все двадцать два колокола, оригиналы которых отлиты по всей Российской империи, зазвонить во все сибирские колокольные голоса!

 

Проект «Вернём колоколу голос» реализует в Новосибирске приход храма во имя Михаила Архангела в партнёрстве с Сибирским центром колокольного искусства при финансовой поддержке Фонда президентских грантов.

 

Дмитрий Кокоулин