Настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы, что на Октябрьской улице, протоирей Александр Матрук преподаёт больше половины своей жизни. Батюшка в этом году отпраздновал 50-летний юбилей, а его преподавательский стаж — 27 лет. После окончания Тобольской духовной семинарии в 1996 году он поступил в Московскую духовную академию, проучился на очном отделении год, а затем перевелся на заочное и сразу вернулся в родную тобольскую Alma Mater, где и начал преподавать. Так и преподаёт до сих пор, но только уже в Новосибирске.

— Отец Александр, прежде всего позвольте поздравить вас с 50-летием, многая и благая лета! Пройдет еще три года — время летит быстро! — и будем поздравлять вас с еще одним юбилеем — педагогическим: тридцать лет работы преподавателем.

— Спаси, Господи!

— Батюшка, расскажите немного о себе. Я вот, слышал, вы родились в верующей семье, и веру православную впитали, что называется, с молоком матери.

— Моя бабушка была верующим человеком, она проводила со мной основное время, поскольку мама много работала, ей одной приходилось зарабатывать и кормить семью. В доме всегда были иконы, а бабушка рассказывала мне, кто на них изображен. Научила молиться.

— Это ведь было советское время, верующих, мягко говоря, не жаловали.

— Мы тогда жили в Хакасии, в Черногорске. В городе не было православной церкви, но была большая община сектантов-пятидесятников, их дети учились со мной в школе, и поэтому — да, антирелигиозная пропаганда в нашей школе была особенной. Но она не очень сказывалась на нашем мировоззрении. Все как верили, так и продолжали верить. Впервые Библию и Евангелие я прочитал в школе — Священное Писание мне дала почитать одноклассница из семьи пятидесятников. Но их вера меня не интересовала, у меня уже была своя.

Когда я учился в старших классах, в городе открыли православную церковь, и у меня возникло горячее желание покреститься и ходить в храм. Вообще-то я был крещен в младенчестве, но мирским чином: родился совсем слабеньким, и бабушка сама меня окрестила или, как говорят в народе, «погрузила».

Собственно, с момента моего крещения в храме я стал регулярно посещать богослужения, сначала ходил только на литургию, а потом, когда узнал, что церковный день начинается накануне, с вечера, начал ходить и на вечернюю службу. Исповедовался, причащался. Меня заметили, предложили помогать в храме: я подметал двор, мыл полы, сторожил, топил печь, помогал печь просфоры. Настоятель храма благословил мне алтарничать, читать и петь на клиросе. По мере воцерковления во мне зрело желание учиться в семинарии.

— Почему поступили в Тобольскую, а не сразу в Московскую семинарию?

— Если честно, то я и хотел поехать в Москву, но потом решил, что поступить в Тобольскую духовную семинарию будет легче, все-таки не такой большой конкурс. Хотя в те годы Тобольская семинария, недавно возрожденная (в 1989 году), привлекала к себе внимание многих абитуриентов — все-таки первая семинария в Сибири, основанная в середине XVIII века! В общем, я стал участником четвертого набора вновь открытой семинарии.

— Как учились?

— Хорошо учился. В дипломе об окончании семинарии только две четверки. К сожалению, в Москве, в академии, на очном отделении я проучился только год. Стало подводить здоровье, московский климат оказался не для меня. Возглавлял академию епископ Евгений (Решетников). Внимательно посмотрел на меня: «Не хочешь учиться?» «Очень хочу!», — отвечаю, и объяснил ему ситуацию. А в то время с очного на заочное переводили неохотно и только священнослужителей, но после моих объяснений ректор подписал прошение, и я вернулся в Тобольскую семинарию преподавать богословские дисциплины, литургику, церковнославянский язык — собственно всё, в чем тогда была необходимость.

— А со своей супругой, матушкой Ольгой, вы познакомились там же, в семинарии?

— Она училась на регентском отделении, получала второе образование — первое у нее было филологическое. Я преподавал у них церковнославянский язык. Хотя я и обратил на неё внимание, но для меня в тот момент она была просто одной из моих учениц, правда, одной из лучших учениц — филологическое образование помогало ей глубже понимать церковнославянский язык.

Здесь, по-видимому, нужно сделать отступление. Дело в том, что еще семинаристом я начал задумываться о монашестве. Я говорил об этом с ректором, и он сказал — я запомнил его слова на всю жизнь — «в жизни нужно дать место промыслу Божиему». Порой мы рассчитываем свою жизнь почти по минутам, надо сделать то и это, и все будут довольны, и всё будет хорошо, а о главном забываем – есть ли на то воля Божия, действительно ли будет мне это полезно?

На какое-то время мысли о монашестве меня оставили, однако в академии я снова стал думать об этом. После перевода на заочное отделение я вернулся в Тобольскую семинарию, начал преподавать и однажды даже сел писать письмо маме, чтобы испросить у нее благословение на монашество. Но чувства захлестнули, и я так и не смог ничего написать. Только начал еще больше молиться, чтобы Господь проявил в отношении меня Свою благую волю. И вот после этого недели через две состоялось наше более близкое знакомство с Ольгой. Мы начали дружить, потом решили венчаться. Повенчались в мае 2000 года, в октябре владыка Димитрий меня рукоположил в сан диакона, а через три месяца, в январе 2001 года — в сан священника. Служил я в кафедральном соборе Тобольска.

В конце третьего курса обучения на регентском отделении семинарии матушка была уже в положении. За день до рождения сына я принес ей передачу в роддом, пошел обратно, поскользнулся, упал и сломал ногу. Но всё оказалось промыслительно: я сидел дома с малышом, а матушка бегала в семинарию сдавать выпускные экзамены.

— Батюшка, а как вы оказались в Новосибирске?

— У матушки Ольги здесь жили бабушка и дедушка, которые ее воспитывали. Они были уже в преклонном возрасте и нуждались в помощи, и мы приняли решение переехать. Начал служить в Вознесенским соборе, а поскольку к тому времени у меня уже был преподавательский опыт, то ректор Новосибирского Свято-Макарьевского Православного Богословского института протоиерей Александр Реморов предложил мне место преподавателя. Позже меня назначили деканом вечернего отделения, а в 2007 году я был назначен на должность ректора. В 2010 году ректором стал владыка Тихон, а я — первым проректором. Так в этой должности и работал вплоть до закрытия института в 2019 году.

— А что случилось, почему закрыли институт, напомните?

— Институту были выдвинуты высокие требования и государством, и Учебным комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви, которым мы не соответствовали. У нас не было своего постоянного помещения, учебные занятия в разное время проходили на различных площадках, например, в НГТУ, Новосибирском гуманитарном институте, который, кстати, тоже потом закрыли. Были и другие проблемы. Жаль, конечно, ведь институт работал четверть века. Но студентов мы не растеряли. На базе закрытого института организовали Свято-Макарьевский центр подготовки церковных специалистов при Новосибирской православной духовной семинарии. Руководителем этого центра я сейчас и являюсь.

— А кто ваши студенты?

— Те, кто хочет трудиться в Церкви, или те, кто уже несёт определённые послушания (катехизаторы, социальные работники, например), но желает повысить свой образовательный уровень. Приходят и обычные прихожане храмов, просто потому что им интересно узнать что-то новое о церковной жизни, более воцерковиться. Мы готовим специалистов в сфере приходского просвещения, иконописцев, певчих — это, правда, очень интересно.

— Однажды — может быть, вы помните? — я спросил вас, как звучит знаменный распев. Вы напели, и я понял, что повторить это человеку без хорошего слуха и музыкальной памяти невозможно. А вы сами поёте? На клиросе, к примеру?

— Иногда пою на клиросе в будние дни, когда бывает, что совсем некому петь. В детстве я пел в школьном хоре. Три года пению учили в Тобольской духовной семинарии (сейчас этому учат только год), причем весь второй год у нас был посвящен знаменному распеву. В семинарском хоре я нес послушание уставщика. В академии пел в хоре архимандрита Матфея (Мормыля), часто проходили спевки, службы в Троице-Сергиевой Лавре, были поездки в Москву на патриаршие службы.

— Пение — это все-таки матушкина нива…

— Да, матушка – моя верная помощница. Поёт на клиросе. По субботам руководит любительским клиросом — она регулярно собирает прихожан, желающих научиться церковному пению, проводит с ними спевки, вместе они учат и разбирают тесты. Преподаёт пение в воскресной школе. Создала детский ансамбль «Божьи коровки», который участвует в городских, областных детских фестивалях и занимает призовые места. Они про Бога и святых поют радостно, солнечно. Каждый из участников ансамбля чувствует себя маленьким миссионером.

— Вы много лет служите настоятелем Покровского храма. С какого года?

— С 2008-го. Семнадцать лет уже. Конечно, прежде всего — это богослужебная деятельность. Но много времени занимают и остальная работа на приходе. При храме организован православный центр глухих и слабослышащих, каждую субботу богослужения совершаются с переводом на язык жестов. У нас неплохо поставлена работа с молодежью, работают взрослая и детская воскресные школы. Создано сестричество, сестры милосердия несут служение в НИИТО и военном госпитале. Этот год объявлен Годом семьи, в связи с чем мы регулярно организуем тематические уроки в городских библиотеках; вообще библиотеки — это отличная площадка для работы со школьниками. И за всем этим нужно следить, чтобы процесс не нарушался, чтобы всё шло ровно.

— Покровский храм в городе любят. Он не монументальный, как Вознесенский или Александро-Невский соборы, спокойный, тихий, да и расположен как раз в Тихом центре. Напоминает деревенский приход.

— В больших храмах, особенно у основных магистральных улиц, много людей из других районов города, специально приезжающих на праздничные богослужения, паломников или вообще случайных людей, заглянувших в храм из любопытства. А у нас всегда все свои, постоянные прихожане. По праздничным и воскресным дням, когда бывает много причастников, стоя с чашей в руках, редко приходится спрашивать имя причастника, сам знаешь, как кого зовут.

Еще я несу послушание настоятеля прихода во имя святого великомученика Георгия Победоносца. Приход был создан по инициативе Новосибирской региональной общественной организации «Землячество народов Грузии». На дни памяти святого великомученика Георгия (6 мая и 23 ноября) в Покровском храме мы совершаем богослужения грузинскими распевами и с молитвами на грузинском языке, который я учу с удовольствием, очень интересный язык!

— Отец Александр, у вас академическое образование, почему вы не занялись научно-исследовательской работой, не защитили диссертацию, что помешало?

— В конце обучения в духовной академии я собирался начать работу над кандидатской диссертацией по древнегреческому языку. Намерения были серьезными и тема интересная: «Новозаветные реалии (филологический обзор)». Если кратко, реалии – это слова, обозначающие предметы или явления материальной культуры, национальные особенности, обычаи, обряды, а также исторические факты или процессы, обычно не имеющие эквивалентов в других языках. Все это важно учитывать для уяснения смысла текстов Нового Завета. К примеру, всем хорошо известны слова Господа: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 24). Классическое толкование состоит в том, что под «игольным ушком» подразумевается калитка, узкая брешь в городской стене Иерусалима, которую оставляли для прохода в город, когда главные ворота были закрыты. Туда мог пройти верблюд, но развьюченный, освобожденный от ноши. Слово «верблюд» на древнегреческом языке произносится так же, как слово, обозначающее корабельный канат – «камилос», и пишется почти одинаково. И тогда, если изначально речь шла именно о канате, то известное выражение приобретает совершенно иную форму. То есть речь вовсе не об узкой калитке в каменной стене древнего Иерусалима, а именно об игольном ушке, в которое, действительно, сложно вдеть канат. Или, например, слово «талант», которое мы знаем из притчи о зарытом таланте. Происходит от слова «тал» – мера веса, которую может унести человек, равная примерному весу барана (около 36 кг). То есть господин дал рабу 36 кг серебра, которые он зарыл в землю вместо того, чтобы приумножить. И таких примеров можно привести множество.

В академии я учился на заочном отделении, много времени занимало преподавание в семинарии и богословском институте, служение в храме и другие послушания, и я физически не мог совместить это с работой над диссертацией. Увы...

— В заключение, что бы вы посоветовали своим ученикам?

— Я хочу обратиться ко всем — и к моим ученикам, и не к моим, и к тем, кто только задумывается об учёбе или пока вообще не думает о ней. Студенческие годы – золотые. Цените их и используйте в полной мере. С каждым годом времени и сил на учёбу будет оставаться всё меньше, поэтому образовательный фундамент нужно строить заранее. А учиться придется всю жизнь. Святые отцы говорили: «Церковь – наша учительница», мы все приходим в Церковь учиться — и миряне, и священнослужители. Учиться жить во Христе. А Церковь, как всякая мудрая учительница, очень трепетно относится к своим ученикам. Уж поверьте.

 

Вопросы задавал Дмитрий Кокоулин